Елена Руденко - Мелодия Ветра[СИ]

   — Простите, мой друг, но это нелепость! Ваши подозреваемые не могли совершить за одну ночь одновременно два убийства! - он не понимал меня. - Надеюсь, чокнутый доктор Майер вновь не докучает вам со своими призраками?

   — А вот помощь призраков тут бы не помешала, — с лёгкой иронией заметил я.

   — Повторюсь опять, в вашей свояченице я не сомневаюсь, но этот смутьян доктор распускает среди своих пациентов странные слухи, которые любому разумному человеку покажутся чушью. Вот, к примеру, воспользовавшись наивностью Натали Мартыновой, он предложил ей помощь в изгнании привидения, которое преследует её после спиритического сеанса! А дело всего лишь в девичьей фантазии, он должен был объяснить ей это явление как доктор, а не как шарлатан!

   — Мне бы не хотелось обсуждать с вами мистику, — попросил я.

   — Как вам будет угодно, но вы в свою очередь избавьте меня от ваших беспочвенных подозрений! Делайте, что хотите, но не привлекайте к себе внимания добропорядочной публики! Негоже портить настроение водяному обществу.

   — Разумеется, но, спешу заметить, в своих светских беседах водяное общества начало следствие ранее меня, — сказал я.

   — Выходит, для них это особое развлеченье, — развёл руками подполковник.

   Я согласился и решил более не донимать Юрьева своими домыслами. Пока, действительно, мои сомнения выглядели безосновательно. Юная девушка совершила самоубийство... застрелилась... опять сомнение... не слишком подходящий способ самоубийства для барышни...

   Затем я нанёс визит Лужицкой. Её несколько удивило моё желание узнать о событиях двадцатилетней давности, но она постаралась скрыть своё удивление.

   — Мне очень тяжело вспоминать об этой трагедии, — произнесла она печально, — Так сложилось, что Ильинский стал моим опекуном, хотя был старше всего на пять лет... В юности я была очень неспокойной барышней, постоянно норовила улизнуть на тайное свидание с понравившимся ухажёром... Только став опекуншей, я поняла, как бедный Марк намучился со мной... В ночь его смерти я убежала из дому, мне до сих пор неловко вспоминать об этом.

   Лужицкая с трудом скрывала смущение. Хотя, как я заметил, чопорной даме было приятно вспоминать о проделках своей юности.

   — Не знаю, как я и мой ухажёр отважились на ночную прогулку, — продолжала она, — мы могли стать лёгкой добычей для черкесских разбойников. Хотя у нас хватило благоразумия не покидать пределы имения Ильинского. Мы бродили по округе и сочиняли различные истории, от которых мне становилось жутковато, каждая тень от дерева казалась тенью мертвеца...

   Она на мгновение прервала свою речь, погружаясь в воспоминания.

   — Я вернулась утром... Моя служанка крепко спала — я дала ей снотворного, чтобы, вдруг проснувшись, она не обнаружила моего отсутствия. Я очень надеялась, что опекун не хватился меня... Тише мыши я пробралась в свою комнату... Примерно через час горничная постучала ко мне и со слезами на глазах сказала, что барин и барышня лежат мёртвые в гостиной... Я не сразу поняла, о какой барышне идёт речь... Только войдя в гостиную я поняла, кто приходил к Марку. Я не сразу поверила своим глазам. Мне показалось, что они просто уснули за ужином.

   — Вам известна причина самоубийства?

   — Спросите у Боровикова, — ответила Лужицкая суровым тоном.

   — Когда вы вошли в гостиную, что вы увидели? Прошу вас, попробуйте вспомнить! - я очень надеялся на её помощь.

   — Я увидела разбитые бокалы вина на полу и поднос с нетронутыми фруктами. Как сказал лакей, барин попросил его принести в гостиную белое вино, фрукты и два бокала... Он явно кого-то ждал...

   Вдова Лужицкая не могла сдержать слёз. Я не стал боле докучать ей и, поблагодарив за помощь, откланялся.

   Господин Боровиков, похоже, был готов к моим вопросам, поэтому ответил спокойно и уверенно.

   — В те времена я был влюблён в Куликову, — признал он, — и мне не хотелось признать своё поражение. Множество лёгких любовных побед наделили меня неоправданным самомнением, я очень тяжело воспринял отказ барышни и не мог поверить в то, что это произошло именно со мной. Отвергнутые соперники нередко становились мишенью моих глупых шуток. И я решился на интригу. Я был молод и глуп, и не понимал, к каким последствиям может привести любое неосторожное слово... Я сказал Ильинскому, что у меня есть компрометирующие его род бумаги, и погрозился переслать их родителям Куликовой.

   — У вас не было никаких бумаг? - уточнил я.

   — Нет, — Боровиков опустил взор, — но, увы, мою игру поддержал Желков, который в юности был очень обидчив. Ильинский на днях неудачно пошутил и невольно задел Желкова, за что тот поклялся ему отомстить. На беду, он не успел остыть, когда ему подвернулась моя дурная затея. Желков подтвердил, что мои слова о компрометирующих бумагах — правда...

   — Как отреагировал Ильинский?

   — Он оставался спокойным и невозмутимым, как всегда. Мне показалось, что он раскусил наш глупый юношеский заговор. В его глазах даже мелькнуло сочувствие к двум отчаявшимся болванам. Я и Желков почувствовали себя посрамлёнными. Я и предположить не смел, что наша интрига приведёт к печальным последствиям.

   Боровиков задумался, погружаясь в воспоминания.

   — На следующий день был пикник. Нам показалось, что Ильинский забыл о нашем "шантаже", и я боле ни словом не обмолвился о мифических бумагах. Собралась вся наша компания, и нам было очень весело... кто бы мог подумать, что мы видим двух наших друзей в последний раз.

   Угрызения совести до сих пор терзали Боровикова.

   — Мне больно, что роковая история почти что повторилась, — произнёс он печально, — мне жаль барышню Сорокину, и я боюсь за своего сына... Он очень тяжело переживает её гибель...

   — Где были вы в ночь смерти Ильинского и Куликовой?

   — Развлекался до утра в доме соседского помещика, справлявшего новоселье. Если бы я знал, что моя глупость приведёт к такому, я бы на коленях сознался перед Ильинским, я бы навсегда оставил мысли об ухаживаниях за Куликовой! Я же, глупец, решил, что Ильинский нам не поверил! Он всегда был невозмутим, невозможно было понять, о чём он думает.

   Боровиков тяжело вздохнул.

   — За время следствия смерти Ильинского и Куликовой, вам удалось что-нибудь разузнать? - поинтересовался я.

   — Только то, что их отравили...

   — Яд был в вине или фруктах?

   — Не могу ответить, бокалы разбились, наверно, когда выпали из рук умирающих...

   В комнату вошёл Алексей Боровиков, он был бледен и задумчив.

   — Какое-то проклятие, — сказал он мне, — нет, я не виню отца, ведь он любил... Но теперь за всё должен заплатить я...

   — Не делайте поспешных выводов, — перебил я ход его мыслей.

   Юноша с удивлением взглянул на меня.

   — Вы полагаете, что это убийство? - догадался он. - Я знаю, что вы сыщик, иначе вы бы не пришли к нам... Но кто, чёрт возьми, мог совершить такое? Алиби каждого безупречно!

   — Вот это меня и настораживает, — заметил я.

   Алексей Боровиков не смог избежать моих подозрений в убийстве Сорокиной. Если убийство Ильинского и Куликовой совершил его отец, а Сорокина что-то узнала об этом случае... честь семьи могла оказаться для юноши важнее любви.

   Полковник Желков тоже не оправдывал себя.

   — Пока я не попал на войну, я был вспыльчивым болваном, не знавшим жизни. Любую глупость мог счесть за оскорбление. Да что там говорить...

   Он махнул рукой.

   — Где вы были в ночь смерти Ильинского и Куликовой? - спросил я.

   — На праздновании новоселья соседского помещика, где повздорил с таким же вспыльчивым болваном как я сам, — ответил он. - Эх, зачем я поддержал затею Боровикова... Нет, я не виню его... Если бы я не поддержал, Ильинский счёл бы его болтовню блефом...

   — Вы, как и Боровиков, полагаете, что причина самоубийства заключалась в вашей болтовне о компромате, который мог помешать их браку? - попросил я уточнения.

   — А какие могут быть ещё причины? - удивился полковник.

   — Тогда позвольте ещё вопрос... Какого склада характера, на ваш взгляд, был Ильинский?

   — Очень спокойный, рассудительный, я могу назвать его мудрым... Он был старшим в нашей компании, мы всегда обращались к нему за советом.

   — А вам не кажется странным, что такой человек поверил болтовне двух, простите, мальчишек? - спросил я.

   — Да... меня это очень удивило... но, как говорится, чужая душа - потёмки...

   — А вам не кажется, что смерть барышни Сорокиной может быть как-то связана со смертью Ильинского и Куликовой? - мне было интересно, догадается ли полковник.

   — Вы думаете, что это убийство? Но каким образом? - он удивлённо смотрел на меня.